Азиатский экспресс

По прогнозам аналитиков, одними из самых быстрорастущих являются экономики стран АТР. На серьезные торговые отношения с регионом нацелены многие государства мира. Успеет ли Россия заскочить в поезд, везущий к значительному росту экспорта на Восток, и стоит ли стране опасаться угроз от новых интеграций, рассказал врио директора Департамента поддержки проектов в Азиатско-Тихоокеанском регионе Минэкономразвития Артем Аникьев.

Можно ли сейчас определить роль Евразии на международной арене, есть ли перспективы для выхода пространства в лидеры в мировых торгово-экономических отношениях?

Надо понимать, что Евразия — условный концепт. Евразия — гигантское пространство, которое сложно структурировать как единое целое. Есть Европейский союз, являющийся ее частью, старым центром силы, огромным рынком, который медленно, но все же продолжает расти. Есть относительно новое объединение (Евразийский экономический союз), которое формально было создано только в начале этого года, но уже расширилось двумя дополнительными членами — Арменией и Киргизией.

ЕАЭС — свежее слово в современной интеграции. Это образование, основанное на новой правовой базе. Договор о Евразийском экономическом союзе писался по передовым лекалам, в том числе по документам ЕС. Сегодня ЕАЭС по глубине интеграции — второе в мире образование, в отдельных аспектах превосходящее ЕС. Китай в этом году стал очень активно работать по проекту «Экономического пояса Шелкового пути», который подразумевает распространение экономического влияния, в первую очередь в Центральной и Южной Азии. По сути, концепция Шелкового пути включает весь макрорегион Евразии. В мае главы России и КНР подписали совместное заявление о сопряжении интеграции на пространстве ЕАЭС и «Экономического пояса Шелкового пути». В формате Евразийского экономического союза постепенно идет подготовка к переговорам по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве Союза и КНР. Россия и КНР учредили специальную комиссию по работе над сопряжением ЕАЭС и ЭПШП, 25 августа состоялось ее первое заседание. Была договоренность с Китаем, что мы активно будем привлекать площадку ШОС для выработки решений. Таким образом, в регионе происходят активные интеграционные процессы и динамика их развития позволяет говорить о постепенном формировании некой самостоятельной роли Евразии на международной арене, но все же идеи о единой Евразии являются скорее теоретической дискуссией.

Как повлияет на развитие отношений в АТР создание Транстихоокеанского партнерства?

Его формирование серьезно стимулирует интеграционную повестку дня во всех экономиках. В торговой политике есть концепция конкурентной либерализации, когда ваши партнеры получают либерализованный доступ на рынок третьей страны, а вы — нет. По сути, вы оказываетесь в неконкурентных условиях, де-факто появляется барьер. Сегодня эту повестку формирования региональных интеграционных пространств активно развивают все ключевые игроки. Ведутся переговоры по Всеобъемлющему региональному экономическому партнерству (АСЕАН плюс Китай, Япония, Республика Корея, Индия, Австралия и Новая Зеландия). Это гигантская зона свободной торговли, по размеру вовлеченных экономик даже превышающая ТТП, хотя переговоры там находятся на более ранней стадии. Россия наблюдает за протекающими процессами, но раньше не включалась в них из-за ряда сдерживающих факторов: сначала страна присоединялась к ВТО, затем много ресурсов уходило на формирование ЕАЭС. Но сейчас мы стараемся компенсировать потерянное время — в рекордные сроки заключено первое соглашение о ЗСТ ЕАЭС с третьей страной — Вьетнамом. Из большого числа заявок первый партнер в АТР выбран по темпу развития экономики — даже в кризисное время Вьетнам растет по 6–7% в год, и с точки зрения масштаба экономики (Вьетнам с одной стороны представляет относительно крупный рынок сбыта, а с другой — вьетнамский экспорт не может нанести серьезного ущерба российской экономике). Сейчас идет работа по исследованию целесообразности создания ЗСТ с Индией, начинается анализ целесообразности зоны свободной торговли ЕАЭС и Республики Корея. С Китаем ведутся переговоры по торгово-экономическому сотрудничеству. Прошла межправительственная комиссия, где Россия поддержала предложение о начале движения к ЗСТ с Сингапуром. Конечно, кроме положительного стимула к активизации интеграционных процессов, Россия может столкнуться с негативными эффектами от деятельности ТТП, но в стратегическом плане его создание значительно меняет систему отношений в регионе.

Какие риски и угрозы для России, связанные с новой интеграцией, Вы видите?

Существует математическая модель, на основе которой рассчитывается эффект от зон свободной торговли и взвешиваются все факторы: производство, пошлины, результаты либерализации торговли. Сегодня структура экспортной торговли России такова, что предварительные расчеты показывают эффект от ТТП в пределах статистической погрешности: то есть краткосрочный результат практически не ощутим, а долгосрочный составляет примерно одну сотую процента ВВП. Мы мало вовлечены в мировую торговлю, и если сегодня Россия экспортирует в основном нефть и газ, то либерализация торговли продукцией с добавленной стоимостью на нашем сегодняшнем рынке не скажется. Вместе с тем предварительные расчеты показывают, что небольшой ущерб могут получить сельскохозяйственный, молочный, нефтехимический секторы, машиностроение — именно по этим отраслям у нас есть определенный экспорт в Азию. И модель здесь как раз и демонстрирует тот факт, что возможности для роста такого экспорта снижаются. Существующая сегодня структура внешней торговли не подвержена серьезному влиянию ТТП, но возникают риски, связанные со стремлением к диверсификации экспорта, уходом от торговли сырьем в сторону реализации продукции с добавленной стоимостью.

Каковы перспективы экспорта энергетических ресурсов в страны АТР?

По данным проведенного нами исследования возможностей роста спроса на энергетические ресурсы в АТР, к 2030 году он в целом составит 30%. Анализ проводился скорее не по АТР, а по основным странам Азии, куда вошли Индия и Бангладеш, и без США, Канады. Ключевые изменения — снижение использования грязной энергетики. Значительно уменьшится доля угля в энергобалансе, при этом вырастет объем потребления газа и атомной энергетики. Если смотреть конкретные показатели, то сегодня уголь в энергобалансе АТР занимает около 50%, нефть — 30%, газ — 10%, по 6% — доля гидроэнергетики и биомассы, по 2% — атомная и возобновляемые источники энергии (ВИЭ).

Через 15 лет внутренняя структура значительно поменяется: уголь вырастет всего на 10%, нефть пропорционально общему росту — на 30%, доля газа увеличится на 90%, атомная энергия вырастет в 4 раза, ВИЭ и гидроэнергетика на 40% и 50%, соответственно. Основными потребителями энергоресурсов и драйверами развития рынков станут Китай, Индия, Бангладеш, Индонезия и Малайзия. Спрос на ресурсы потянет за собой и потребность в высокотехнологичных услугах, которые Россия предоставляет в энергетической сфере. В качестве одного из направлений экспорта интересен большой спрос на технологии строительства линий электропередач. У России есть опыт, который может быть полезен Индии и Бангладеш, где электрификация не осуществлена в полной мере.

Предусмотрено ли создание новых линий транспортировки энергетических ресурсов?

Базовые уже есть, кроме того, строятся газопроводы, нефтепроводы, во многих странах создаются терминалы по разжижению СПГ. Рассматривается возможность экспорта электроэнергии, что очень интересно для Дальневосточного региона. Существует теоретический проект энергокольца, в рамках которого энергия может поставляться из России в Японию, Корею, Китай. Такой проект любопытен, но сложен с точки зрения регуляторики. Над решением подобных задач мы постоянно работаем с нашими партнерами.

Какие инвестпроекты и в каких секторах экономической деятельности сегодня реализуются с партнерами из стран АТР?

Безусловно, энергетика — одна из приоритетных отраслей. Недавно состоялась сделка по вхождению китайской «В целом, объем инвестиций в российскую промышленность падает, но вместе с тем меняется и структура — растет доля продукции с добавленной стоимостью» нефтехимической корпорации Sinopec в капитал СИБУРа, кроме того, китайцы увеличили долю в «Ямал СПГ». Есть и серьезные проекты в высокотехнологичных отраслях, например, строительство центров обработки данных в Иркутской области — совместная программа Еn+ и Huawei. Проект интересный с точки зрения формата — частные компании договорились о сотрудничестве. Первый этап предполагает вливание инвестиций в объеме 50 млн долларов, второй — увеличение до 300 млн долларов.

Существует соглашение о строительстве высокоскоростной магистрали Москва–Казань с участием китайских партнеров. Есть серьезные проекты в агросекторе: не так давно японская компания построила теплицу (пилотная стадия) для выращивания сельскохозяйственной продукции в Хабаровском крае. Климат и территория региона подходят для развития агропромышленной отрасли, к тому же этот товар может экспортироваться в страны-инвесторы. Кроме того, в сельхозсекторе давно работает сингапурская компания, она занимается поставками на внутренний рынок, реализует продукцию на территории России.

По итогам межправкомиссии с Сингапуром достигнута принципиальная договоренность о вхождении компании Changi, которая владеет одним из лучших аэропортов в мире — сингапурским, в управление аэропортом во Владивостоке. Этот проект отвечает нашим стратегическим интересам, поскольку мы работаем над тем, чтобы сделать из Владивостока региональный хаб.

Сохраняется ли позитивная динамика иностранных инвестиций в Дальний Восток на фоне общего оттока капитала из страны?

В целом, объем инвестиций в российскую промышленность снижается, но вместе с тем меняется и структура — растет доля инвестиций в агропромышленный сектор и производство продукции с добавленной стоимостью. В этом смысле Дальний Восток очень интересен для инвесторов. Но для этого иностранные вложения прежде всего должны быть ориентированы на экспорт, поскольку масштаб потребительской базы ограничен — здесь проживает всего 6 млн человек.

Однако логистический потенциал региона огромен. Через Владивосток можно разгрузить перенасыщенные порты в Китае, решается вопрос об экономической целесообразности Северного морского пути, продолжается реализация проектов по поставкам через Транссибирскую магистраль. Кроме того, росту инвестиций будет способствовать создание территорий опережающего развития, которые разрабатывались с учетом передового опыта наших партнеров в Азии.