Не «проесть» резервы

Эксперты Гайдаровского форума — 2015 рассказали о возможных путях развития экономики России в меняющихся условиях. Основными темами для обсуждения стали падение цен на нефть, новая структура расходов и поиск возможностей для реализации проектов.

Какие изменения необходимы российской экономической политике?

Где искать финансовые ресурсы для поддержки экономики и каким образом их распределять?

Как влияют низкие цены на нефть на экономику России?

Герман Греф, председатель правления ОАО «Сбербанк России» 

Необходимо сократить текущий уровень бюджетных расходов. Это мощнейший вызов для команды правительства, Министерство финансов или Министерство экономического развития самостоятельно ничего не решат — здесь важна командная работа по сокращению расходов и резкому увеличению эффективности бюджетных трат. Нам нужен радикальный поворот в экономической политике, который приведет к сдвигу парадигмы, сломает и разрушит стереотипы и резко возродит доверие бизнеса к власти. И, конечно, важна реформа самой государственной власти, всех уровней управления. Необходимо резкое повышение эффективности внедрения таких простых вещей, как перформанс–менеджмент. Сколько потратить и в какой период времени — это самый плохой тип экономической политики, который можно себе вообразить. По нашим подсчетам, при цене нефти в 45 долларов за баррель банкам придется сформировать около 3 трлн рублей резервов в 2015 году. Это означает, что государство будет капитализировать банки и повышать свою долю в них, а банки будут покупать индустриальные предприятия и становиться финансово– промышленными группами. Это не то, куда мы движемся. Это показатель того, куда мы «докатимся» в случае, если не будем управлять ситуацией. 45 долларов за баррель — это очень «больной» уровень цен для целого ряда стран. На мой взгляд, чем ниже упадет цена, тем сильнее она отскочит. Держать уровень добычи свыше 90 млн баррелей в сутки при цене 25–35 долларов очень долго невозможно. Я не верю, что стоимость нефти надолго останется на уровне 40 долларов или ниже, но на уровне 60–70 долларов она может находиться в течение нескольких лет. Что такое цена на нефть для нашего бюджета? Мы предположили, что выпадающие доходы бюджета, прямые доходы — это порядка 3,5–4 трлн рублей, это приведет к тому, что мы увидим сокращение расходов бюджета в какой–либо части. Вопрос к правительству — в какой?

Алексей Улюкаев, министр экономического развития Российской Федерации

Ужесточение фискальной политики обычно означает ухудшение качества расходов. Легче всего сократить производительные расходы, а социальные обязательства, социальные трансферты, оборонные обязательства сократить гораздо сложнее. В условиях простого фискального ужесточения вы получаете структуру бюджетов, производительные расходы которых почти обнуляются. Монетарная жесткость равно распространяется на всех участников рынка и улучшает качество принимаемых решений, поскольку отсекает проекты, неспособные держать более высокую ставку, и сохраняет те проекты, в которые заложена высокая рентабельность и эффективность. Я бы предложил подумать об осуществлении именно такой асимметричной политики. В настоящее время резервный фонд составляет 10 трлн рублей, из которых 8,3 — это ликвидный актив. Если мы считаем, что финансовый разрыв 2015 года составляет 3 трлн рублей, это значит, что резервного фонда нам хватит на три года. Но фискальные расходы 2016 и 2017 годов будут существенно ниже, даже если мы предположим, что цена 45 долларов за баррель сохранится и в следующих годах. В любом случае резервов будет более чем достаточно и прибегать к эмиссионному финансированию Центрального банка не будет никакой необходимости. Наши меры должны быть адекватными и в ситуации, когда нефть стоит 130 и когда 30 долларов. Сейчас бюджет хорошо защищен, причем не только резервами, но и самим устройством монетарного механизма. При снижении цены на нефть и, соответственно, снижении соответствующих доходов бюджета меняется ситуация с платежным балансом, меняется ситуация на внутреннем валютном рынке и режим плавающего курса позволяет выравнивать эти соотношения. С точки зрения бюджета совсем не важно, сколько нефть стоит в долларах, главное — сколько она стоит в рублях. Если у вас сегодня цена нефти 45 долларов, а цена рубля — 66 рублей за доллар, то нефть у вас стоит 3 000 рублей. Для бюджета именно это важно.

Антон Силуанов, министр финансов Российской Федерации

Не может государство тратить столько, сколько было при росте экономики на 1% и цене нефти 100 долларов за баррель. Нам нужно корректировать государственные траты, в противном случае мы придем к инфляционной спирали: сначала «проедим» все резервы, затем начнем занимать у Центробанка, и в результате все это приведет к ускорению инфляции. Этого категорически нельзя допустить. Задача минимум для нас — 2015 год. Несмотря на то, что мы провели ограничение расходов на 2015 год, мы будем выходить в Государственную Думу с сокращением всех расходов на 10%, кроме оборонных. Это приведет к сокращению расходов приблизительно на 1 трлн рублей. Задача максимум на 2016 и 2017 годы — это проведение структурных реформ в социальной сфере, обороне и изменения в тех сферах, которые смогут принести изменение в бюджете. У нас очень плохая структура расходов: 60% — это расходы на оборону и безопасность, трансферт Пенсионному фонду, публично–нормативные обязательства. В этом году мы должны задействовать резервы, причем даже в большем объеме, чем это разрешено законом — свыше 500 млрд рублей. Но нельзя их «спалить» за 1,5 года. Поэтому наша задача — приводить постепенно наши расходы к новым экономическим реалиям. Давайте рассмотрим ситуацию с ценами на нефть в таких странах как, например, Норвегия, где бюджет балансируется при 40 долларов за баррель, Саудовская Аравия — примерно 70–80 долларов, и Россия, которая до последнего времени имела балансированный бюджет — более 100 долларов за баррель. Понятно, что Норвегия не почувствовала изменений, а для России уменьшение стоимости снизило поступление в бюджет от экспорта на 180 млрд долларов. Мы заложники мягкой бюджетной политики: если мы до последнего момента в экспорте имели около 70% доли нефти и газа, то сейчас эта сумма снизилась до уровня около 47–50%. Таким образом, мы уходим от нефтегазовой зависимости и «слезаем с ресурсной иглы».