«Неудобная» профессия

Труд архитектора — это не только архитектурное лицо города, но и создание наилучших условий для жизни современников и будущих поколений. К сожалению, сегодня роль зодчего отошла на второй план и в каком-то смысле забылась. Начало этому забвению было положено в 50-х годах, когда вышло знаменитое постановление о борьбе с излишествами в строительстве. Как вернуть профессии былую значимость и привлечь молодежь в ее ряды, какое архитектурное будущее ждет страну, рассказал президент Союза архитекторов России Николай Шумаков.

Вы возглавляете несколько организаций: Союз архитекторов России, Союз московских архитекторов, Центральный дом архитектора, являетесь главным архитектором АО «Метрогипротранс». Как вам удается все совмещать?

Направления моей работы очень разные, и каждое в отдельности требует колоссального внимания и максимальной отдачи. К примеру, будучи главным архитектором «Метрогипротранса», я занимаюсь непосредственно профессиональной деятельностью. «Метрогипротранс» — это практика, развитие и поддержание навыков, возможность реализовывать себя как архитектора, творить, строить. В основном занимаюсь проектированием транспортных объектов: мостов, вокзалов, аэропортов, метрополитена — работаю под землей и на земле. Это моя основная функция архитектора-практика.

А союзы — это общественная деятельность, продвижение профессии. Предпочтений здесь не может быть, это абсолютно разные сферы. Это как выбирать, чем я больше люблю заниматься — живописью или архитектурой. Отдаваться надо полностью и без остатка любому делу — вот что я выбрал. И удивляюсь тому, как кому-то не удается совмещать несколько направлений деятельности, ведь все банально просто, главное — прилагать максимум усилий для развития любимого дела.

Вы проектировали объекты, ставшие новыми символами Москвы: метро, Живописный мост, Музей толерантности, Московский монорельс, «Внуково-1». Какой объект, на ваш взгляд, максимально коррелирует с архитектурным ландшафтом столицы?

Моя гордость и мое предпочтение — это, конечно, метро. Проектированием подземки занимаюсь всю жизнь, в институте «Метрогипротранса» — уже более 40 лет. За эти годы сделал несколько десятков объектов, посвященных метрополитену.

Я трактую метрополитен как систему тоннелей с редкими всполохами станций. Для меня это и есть любимый проект: бесконечная линия под землей. Метро — одно из основных условий жизни современного человека в мегаполисе, и оно должно быть не просто комфортным и функциональным, но и эстетически осмысленным. Метро не просто коррелирует с архитектурным ландшафтом города, это его неотъемлемая часть, одна из главных составляющих, «скелет», основа его жизнедеятельности.

Те счастливые моменты, когда мне выпадал шанс проектировать другие объекты — Западный речной порт, Внуково, Синагогу, Музей современного искусства, — это, скорее, редкие исключения. К примеру, проектирование Внуково изначально предназначалось не нам. Мы делали подземную железнодорожную станцию для аэропорта в тот период, когда только возникла мысль о возможном строительстве нового терминала. Проектом занимались немцы, но у них многое не получалось, в итоге экспертиза его отклонила. Заказчик неожиданно сделал предложение «Метрогипротрансу», и, конечно, мы согласились. Пришлось создавать целый многофункциональный город с огромным количеством пространств разных функций и назначений. 

С Живописным мостом получилась похожая ситуация — нашим основным объектом был двухуровневый тоннель (автомобильный и метрополитен) — «Участок Звенигородского шоссе от МКАДа до проспекта Маршала Жукова». Но мы с радостью по просьбе заказчика запроектировали и мост, теперь это одна из визитных карточек столицы.

Сегодня все чаще говорят об урбанистике как об области архитектуры, которая объединяет город в единый механизм. Есть ли в России успешные проекты из сферы урбанистики?

Понятие урбанистики появилось относительно недавно, не более 3–4 лет назад, пока оно плохо изучено, для некоторых это непознанная сфера, даже для представителей отраслей строительства и архитектуры. Урбанистика, очевидно, это что-то более широкое, нежели градостроительство, не совсем связанное с архитектурой, всеобъемлющая наука, которая вбирает в себя все сферы деятельности, все области человеческих возможностей и ума.

Говорить о каких-либо больших успехах в урбанистике я бы пока не стал, тем более в России. Больше всего сегодня пугает неграмотное освоение новых территорий. К примеру, к абстрактному городу пристраивают кусок, который в 2,5 раза больше самого города. Но и градостроительство, и тем более урбанистика на территории отсутствуют: в чистом поле идет застройка, к сожалению, панельных домов, а элементарного, даже плохого генплана или урбанистического освоения пространства теоретически не существует.

Вот это расстраивает, отрицательные примеры есть, положительных я не знаю. Может, они и существуют, но скрыты, скорее всего, они появятся лет через 20, но пока урбанистики в России нет, а люди, называющие себя урбанистами, имеются.

Надеюсь, проект реновации, который сейчас проводится в Москве, начнет развитие урбанистики в городе и грамотного освоения территории. К сносу однозначно отношусь хорошо, люди должны жить в нормальных домах. В этих пятиэтажках существовать невозможно, это не территория для современного человека, это железобетонные бараки, которые не могут приносить удовлетворения. Поэтому сносить надо обязательно, но так, чтобы район потом застраивался хорошей архитектурой, осознанной, «умной», не просто менять пятиэтажку на девятиэтажку, одну панель на другую. На каждую снесенную группу домов, на каждый снесенный квартал нужно делать проект, и главное комплексный, урбанистический. К сожалению, в этом вопросе очень много политики, а заниматься политикой — это не дело архитектора. 

В принципе, все, что сейчас делают в строительстве Москвы, считаю правильным, программы Собянина эффективные, с большим заделом на будущее. Он сибиряк, и все делает по-сибирски, с размахом: если берется сносить торговые площади — сносит сразу, решает дороги мостить — все делает одноразово. Вот и пятиэтажки сносить нужно не задумываясь.

Пока в стране не будет внятной архитектурной политики, об урбанистике говорить рано. Но, конечно, мы придем к этому. Надеюсь, что уже в следующем году будет принят обновленный закон «Об архитектурной деятельности», который доработают в соответствии с актуализированным градостроительным законодательством. Сейчас это одна из главных составляющих работы союза.

В законе много позиций: начиная от вопросов саморегулирования архитектурной деятельности и системы публичных закупок до формирования современной городской среды. Но прежде всего закон должен рамочно определить отношение государства к архитектурной деятельности, чтобы поставить архитектора и архитектуру во главу создания любого архитектурного объекта.

Есть ли у России перспективы для развития «умных» городов? Какие мировые агломерации вы назвали бы примером настоящего «умного» города?

«Умные» города — это, однозначно, наше будущее. Рано или поздно, я уверен, они появятся. Когда-то из деревни мы вырвались в города, и прогресс не остановится. Тем не менее считаю, что все эти «умные» сооружения, скорее, не для комфорта, а для самоудовлетворения, для лености нашей, потери здоровья и здравого смысла.

Сейчас в России это больше теоретическое направление, во что это в конце выльется — вопрос сложный, непонятный и непредсказуемый. В нашей стране примеров таких пока нет. Из мировых, возможно, Сингапур, хоть это и не «умный» город в общем смысле, но это потрясающая, грамотная агломерация, абсолютно комфортный для человека город. Там все очень четко распределено: урбанистические группы домов, затем сплошные парки, зелень, экологически осознанные образования. Самый грамотный, комфортный, урбанистически верный город — это, конечно, Гонконг, это сверхурбанистика, но так ли надо жить — другой момент. Все это философские вопросы, на которые ответа нет. 

У Москвы же всегда был свой путь, верный он или нет, сказать сложно, но Москва не пойдет по примеру Гонконга, Сингапура или другого города. В Москве архитектурное развитие достаточно своеобразное и интересное: хаос, смешение стилей, бесконечное и беспрерывное от основания города и до сегодняшнего дня — в этом, конечно, интерес столицы. У Москвы большое будущее в архитектурном, строительном направлении.

Вы говорили, что роль архитектора стала менее востребованной и о необходимости реанимации профессии. Борется ли союз с этой ситуацией?

К сожалению, это так. Роль зодчего в современном российском обществе недооценена, профессия архитектора «неудобна». Строитель, инвестор и заказчик всегда хотят одного: как можно дешевле и быстрее построить, как можно дороже продать. Архитектор, наоборот, хочет качества, а это всегда влечет повышение цены, увеличение сроков и другие проблемы. Мы словно стоим по разные стороны баррикад. Но я твердо убежден, что Россия достойна качественной архитектуры; в плохой, серой, убогой среде не может рождаться и полноценно развиваться человек.

Союз — это, по сути, единственная организация в стране, которая борется за престиж, подъем, поддержку профессии, за продвижение роли архитектора, грамотно пишет закон об архитектурной деятельности. Этим также занимается НОПРИЗ, Академия архитектуры и строительных наук, но все же только союз вносит основной вклад в развитие этой специальности. Вызывают огорчения региональные объединения, некоторые из которых находятся на грани исчезновения. Есть случаи, когда областные союзы бедных регионов находятся на пике своего развития, а есть наоборот. К примеру, в Казани, городе с отличной архитектурой, значительными денежными вливаниями, поднявшемся за последние 20 лет просто неимоверно, союз казанских архитекторов практически развалился. Это огорчает, так как без развивающихся региональных объединений архитекторов роль профессии в обществе так и останется недооцененной.

В одном из своих интервью вы отмечали, что Союз архитекторов России «стареет», половина состава — пенсионеры. Ведется ли работа по привлечению молодежи? Есть ли будущее у молодых архитекторов?

Союз архитекторов России — федеральное объединение, соответственно, занимается всеми регионами страны. Что очевидно: проблемы везде одни и те же. К сожалению, союзы «стареют», молодежь не всегда понимает, насколько членство в объединении позитивно скажется на дальнейшей карьере. Ведь союз консолидирует всех архитекторов, активно занимается законодательством в области архитектуры и отстаивает на всех уровнях интересы профессии.

Тем не менее мы активно занимаемся привлечением молодежи. Если этого не делать, объединение погибнет. Год назад мы приняли в свои ряды 300 человек, из них большинство — молодые профессионалы. Мы всегда делали ставку на молодежь, тем более талантливых архитекторов достаточно. Усугубляет ситуацию и то, что в стране очень мало вузов, которые готовят архитекторов. Сейчас единственный крупный институт, занимающийся только архитектурой, — это МАРХИ, архитектурные факультеты есть в МГСУ и ряде других учреждений. Хоть сейчас в МАРХИ и большой конкурс, но это не из-за того, что профессия так востребована, просто вузов практически нет. Это естественно. И проблема даже не в этом, главное, чтобы была востребованность в архитектуре, тогда и образование будет хорошим, и народ в профессию пойдет.

Наши основные беда и горе сейчас — это отсутствие архитектурной политики в стране. Общество не понимает, что архитектура должна быть хорошей, качественной, ей должны заниматься профессионалы. Сейчас все наши действия в этом плане неосознанные, они приводят к засилью панельных типовых домов, и, к сожалению, это архитектурное лицо России.

Над чем сейчас работает союз, какие ближайшие планы?

Идти семимильными шагами в светлое будущее. Планы строим на год вперед, будет много архитектурных мероприятий, продвигающих профессию. К примеру, с 5 по 7 октября в Гостином дворе проведем юбилейный XXV архитектурный фестиваль «Зодчество 2017», в рамках которого пройдет первый Всероссийский архитектурный смотр-конкурс Национальная премия «Лучший интерьер». С 13 по 17 сентября в Нижнем Новгороде проведем фестиваль «Эко-Берег» и международный конкурс на Концепцию развития нижегородской Стрелки, региональные союзы также постоянно проводят свои фестивали. Союз доказал свою жизнеспособность, в этом году ему исполняется 150 лет.