Исполнительный директор «НПО «Андроидная техника», председатель правления Консорциума робототехники и систем интеллектуального управления Евгений Дудоров рассказал нам о беспилотных «Маркерах» и «Уралах», о роботе Федоре и его «детях», собирающихся на Луну, а также о том, почему российской экономике максимально выгодна роботизация.

— «НПО «Андроидная техника» создано в 2009 году. За 14 лет на предприятии разработано более ста робототехнических комплексов. Недавняя сенсация: ваши роботы проекта «Маркер» отправились в зону СВО. Расскажите, пожалуйста, об этом.

— «Маркеры» были направлены в приграничные районы, с ними проводится определенная работа по оснащению рядом элементов и систем, которые будут использоваться на этих робототехнических комплексах. Также идет обучение специалистов. Очень важно, чтобы мы как разработчики могли передать опыт применения этих беспилотников, опыт их программирования и в целом взаимодействия «Маркеров» с людьми, которые могут их использовать в перспективе.

— Издание The National Interest назвало ваш «робот-танк» серьезной угрозой, а западный Forbes восторгался тем, как «Маркеры» умеют понимать человеческую речь. По сути, мы становимся свидетелями исторического события?

— Я бы не назвал это сенсацией. На самом деле, здесь нужно углубиться в историю появления «Маркера» как такового. Мы создавали его в рамках проекта Фонда перспективных исследований по отработке технологий наземной робототехники. Среди основных его возможностей — технологии автономного управления, группового взаимодействия, технического зрения, человеко-машинного взаимодействия.

Если говорить в целом о технологиях «Маркера», то именно автономное групповое управление — это действительно передовая технология, и таких решений на данный момент в РФ нет, либо они создаются в закрытом режиме. В мировой практике подобные работы ведутся, но, как правило, их особо не афишируют.

Если использовать робота в телеуправляемом режиме с помощью джойстика, то это, по большому счету, не особо отличается от тех же танкеток, которые применялись в 1940-х годах для разминирования. То есть здесь никакой инновации нет. Но как только мы отвязываем машину от человека и делаем робота автономным, когда он может двигаться к указанной точке, объезжая препятствия, понимая, что происходит вокруг, взаимодействуя с другими машинами, — это уже совсем другой уровень техники.

И за счет использования таких решений мы в перспективе при должном уровне проработки можем прийти к тому, что наши робототехнические комплексы будут стоять на страже рубежей Российской Федерации. При этом неважно, какими они могут быть, — гусеничными, колесными, наземными, летающими, надводными, подводными. Это некий пласт технологий, который мы сейчас вскрыли. Он может быть интегрирован в любые другие решения.

— Вы параллельно создаете беспилотные «Уралы». В чем их назначение?

— Технологии автономного группового управления проекта «Маркер» мы сейчас постепенно переносим на другие машины. Вместе с автомобильным заводом «Урал» мы сделали беспилотный бескабинный вариант грузовика, который сейчас проходит ряд тестов на одном из предприятий в Челябинской области. Тем самым мы в перспективе придем к тому, что появятся гражданские автономные машины для транспортировки грузов и оборудования в выделенных районах.

Сейчас в целом разработки беспилотной техники ведутся очень активно. Например, Cognitive Pilot работает с «Ростсельмашем», они создают беспилотные комбайны и все, что касается обработки земель. Постепенно в эту сферу будут все больше проникать беспилотные технологии, потому что у нас в стране колоссальный объем сельскохозяйственных угодий. И нам необходимо, конечно, все больше техники, все больше людей, а сотрудники сейчас в дефиците. Поэтому все, что касается беспилотных комбайнов и тракторов, будет востребовано и будет расти ежегодно.

Множество предприятий — металлургических, нефтехимических, горнорудных — испытывают проблемы с кадрами. Причем зачастую это именно нехватка специалистов в области транспортных перевозок. Дефицит водителей может составлять 10—15% от всего состава.

Скажу по одному из предприятий, где я знаком с ситуацией. Там работают около 2500 сотрудников транспортной логистики, и постоянная нехватка — от 50 до 100 водителей. То есть фактически до сотни машин простаивают каждый день. Это все ведет к ощутимым потерям.

Учитывая, что есть определенная убыль населения, и то, что сейчас из-за мобилизации много водителей отправились в зону СВО, возникает очень серьезная потребность в том, чтобы восполнить этот кадровый голод.

Кроме того, стоит напомнить, что мы постепенно движемся в направлении освоения Арктики. Конечно же, там очень сложные условия для работы и очень трудно найти специалистов, желающих отправиться на Север. Как правило, они становятся очень дорогими для компаний. Но благодаря беспилотным технологиям в колонне за одним управляющим могут перемещаться порядка 20-30 автономных машин.

— Не могу не спросить про робота Федора (FEDOR). Несколько лет назад он произвел фурор во всем мире. Помню, как в одном из американских телешоу обсуждали, что Феде надо было дать не «УАЗ» без верха, а как минимум спорткар Тони Старка. Расскажите, что сейчас с этим проектом, есть ли прогресс и чем Федор отличается от робота, которого представил Илон Маск в сентябре 2022 года?

— Мы создавали Федора в рамках проекта опять же с Фондом перспективных исследований. Проект назывался «Спасатель». Изначально разрабатывалась технология комбинированного управления человекоподобными или антропоморфными роботами при выполнении спасательных операций.

В чем была суть этой работы? Мы разрабатывали ряд решений, и сам по себе робот, как некая аппаратная часть, был необходим, чтобы эти технологии подтвердить либо опровергнуть. Разрабатывали проект с 2014 по 2016 год, в общей сложности менее двух лет, где-то полтора года. За это время выполнили два этапа.

На первом было разработано порядка семи технологических платформ, на которых проводили тренировки. На втором этапе разработали робота, который носил название «Демонстрационный образец робототехнической платформы». С легкой подачи Дмитрия Олеговича Рогозина он получил имя Федор.

То видео, которое вы сейчас видите в интернете, где робот ходит, где он управляет автомобилем, выполняет работу с ручным инструментом, это все было подготовлено всего за два месяца. Было более 60 испытаний, и по факту больше мы его программированием не занимались, потому что проект закончился и не нашлось интересанта.

То есть на тот момент, в 2016 году, мы по факту выполнили разработку, при должном развитии которой мы бы сейчас уже имели антропоморфных роботов, которые бы рядом с нами могли выполнять различные задачи, скажем, даже в бытовом плане. Но, к сожалению, так сложилось, что дальше развитие данного направления не пошло.

Естественно, я думаю, Илон Маск не будет останавливаться на текущей стадии развития технологии. Но вопрос в том, смогут ли они прийти к заявленной стоимости робота в 20 тысяч долларов? Скорее всего, нет, потому что компонентная, программная часть, инфраструктура не позволяют прийти к такому ценовому сегменту.

Теперь о судьбе нашего робота. После того, как мы выполнили проект «Спасатель», какое-то время робот находился у нас, потом в 2018 году благодаря усилиям Дмитрия Рогозина появилась возможность отправить его в качестве дополнительной нагрузки на МКС.

Возможность появилась, потому что намечалась стыковка с использованием новых ракетоносителя и корабля Союз МС-14. По регламенту использования новой техники необходимо было провести работы, связанные с беспилотным запуском. Мы долго ждали, и в феврале 2019 года получили информацию, что беспилотный запуск все-таки состоится, и нам надо было оперативно подготовить робота.

Всего за три месяца мы его полностью перебрали, наладили системы безопасности и управления. Поработали с космонавтом Александром Скворцовым, разработали для него задающее устройство копирующего типа для управления роботом, написали целый ряд инструкций, чтобы он мог обучить второго космонавта Овчинина.

Провели большую серьезную работу за очень-очень короткое время, и вот уже 22 августа 2019 года наш робот на корабле Союз МС-14 полетел покорять космос. Он двигал головным модулем, снимал телеметрию и голосом озвучивал данные. Это впервые был такой эксперимент, когда полностью рабочий робот отправился на орбиту.

Конечно, был очень большой риск, но он был оправдан. Космонавты в общей сложности около 56 часов отработали вместе с роботом. 7 сентября 2019 года он вернулся назад. Сейчас он находится в Центре подготовки космонавтов, где с ним ведутся исследования. Не так давно перед полетом Анна Кикина тоже взаимодействовала с ним, есть уже научно-популярные статьи по этому поводу.

Центр подготовки космонавтов имеет на данный момент самый передовой стенд по работе с робототехническими комплексами. А мы в свою очередь информацию, которую получили от космонавтов, используем уже для создания «Теледроида».

— «Теледроид» — это следующее поколение? Планируется ли с его помощью покорять Луну? И возможно ли, что первыми на Марс полетят не люди, а именно «дети и внуки» нашего Феди?

— Однозначно все эти технологии, что мы сейчас разрабатываем, необходимо применять для освоения космоса, потому что это для человека все-таки враждебная среда. Это вакуум, экстремальные температуры, радиация. Чтобы человеку выйти в открытый космос, необходимы специальные средства обеспечения жизнедеятельности, то есть скафандр, в котором можно «гулять» примерно до восьми часов. Дальше нужно учитывать, что работа в скафандре утомительная, и потом требуется определенный режим отдыха и восстановления, и сам по себе скафандр изнашивается. А робот по факту может выполнять те же задачи, что и человек, но при этом постоянно находясь на внешней поверхности орбитальной станции.

«Теледроид» — это следующая итерация Федора. Мы сейчас, разрабатывая его, учитываем требования к жестким условиям космоса. И дальше, отработав все элементы, связанные с управлением, взаимодействием человека и робота в безвоздушной среде, автоматические и полуавтоматические режимы, мы в дальнейшем, конечно, рассматриваем применение этих технологий на Луне.

На самом деле, сложно себе представить, что прилетят космонавты на Луну, возьмут кирку и лопату и начнут строить какую-то лунную инфраструктуру. То есть это все-таки должны делать роботы, но не факт, что именно антропоморфные. Должны быть разные роботы — транспортные, грузовые, манипуляционные. Не нужно забывать, что понадобятся еще информационно-сервисные роботы, в том числе для психологической разгрузки людей.

Россия поставила цель в ближайшие годы создать лунную базу. Для этого как раз и будут использоваться роботы. И их нужно будет все больше и больше, и понадобятся новые технические решения, новые разработки.

Если мы посмотрим на луноходы и марсоходы, то это тоже, по сути, роботы. Они могут самостоятельно брать пробы грунта, проводить исследовательскую работу. Причем работают они весьма продолжительное время. Конечно, эти технологии должны развиваться, чтобы люди прилетали на Луну и Марс на уже подготовленные площадки.

— Вы упоминали, что изначально проект назывался «Спасатель». На фоне недавних событий с землетрясениями в Турции и Сирии, а также учитывая российский опыт преодоления техногенных катастроф, возникает вопрос: смогут ли роботы помогать людям в чрезвычайных ситуациях?

— Конечно же, смогут. Но для того, чтобы они помогали и выполняли полезные функции, необходимо, чтобы мы сейчас эти технологии активно развивали. Какая сейчас есть проблема как в нашей стране, так и в мире? Это завышенные ожидания от роботов: «Я хочу, чтобы мне робот готовил пищу, чтобы пригнал авто со стоянки, чтобы сходил в магазин».

Все хотят видеть результат здесь и сейчас, и мало кто хочет играть вдолгую, мало кто хочет заниматься тем, чтобы кропотливо развивать эти технологии. Но они сами по себе не разовьются. Чтобы мы пришли в будущем к тому, чтобы роботы занимались устранением техногенных катастроф и разбором завалов, их необходимо разрабатывать уже сейчас, вкладываться в это сегодня и выводить технологии на более высокий уровень.

— Медицинские роботы и оборудование — важное направление для вашей компании. Можете поделиться историями, когда они помогали людям?

— Первый пример: у нас есть комплекс для реабилитации людей после инсульта и детей с детским церебральным параличом. Таких комплексов сейчас свыше 40 уже стоит по всей стране, ожидает своего запуска еще порядка 20—30 систем. Они реально позволяют восстанавливать двигательную функцию, утраченную в результате инсульта либо черепно-мозговой травмы, позволяют детям с синдромом детского церебрального паралича получать объем новых знаний и навыков, и дети после этого могут хотя бы элементарно принимать пищу, застегивать пуговицы и завязывать шнурки. Они полностью не восстанавливаются, но качество их жизни повышается.

Второе направление — это создание ассистента хирурга. Это такой экзокомплекс, своего рода экзоскелет, который обеспечивает хирургу поддержку, когда он выполняет операцию в течение многих часов.

— Вы также выпускаете электродвигатели. Их могут применять другие компании? Это импортозамещающий продукт?

— Я бы даже сказал, что это продукт технологического суверенитета. Мы раньше приобретали немецкие электродвигатели для наших робототехнических комплексов, и в определенный момент германская компания, так скажем, внесла нас в свой санкционный список и перестала продавать нам данное решение.

Мы посмотрели, что в принципе ничего сверхъестественного там нет, и мы можем выполнить свою разработку. В итоге сейчас мы уже выпускаем линейку из более чем 20 электродвигателей, и она постоянно расширяется.

При этом сфера применения абсолютно разная: это устройства, которые используются под водой, на земле, в воздухе, космосе, химически агрессивной среде, нефтедобывающей сфере и т. д. То есть мы сейчас сформировали внутри РФ в определенной степени рынок для применения как раз таких электродвигателей.

— Вы являетесь председателем правления Консорциума робототехники и СИУ. Какие задачи стоят перед объединением?

— Задач очень много стоит и перед Консорциумом, и перед российской робототехникой. Мы пришли в Консорциум не просто так, а каждый со своей проблемой. Но если говорить в целом, то нашу отечественную робототехнику необходимо структурировать. Что уже сейчас делается. Начиная со второй половины 2022 года, процессы пошли активнее, и в 2023 году они только нарастают, уже формируются программы развития.

Мы были одними из тех, кто стоял у истоков, или были неким катализатором, чтобы эти изменения произошли. Потому что российская робототехника как таковая была «размазана» по многим отраслям, по многим корпорациям и предприятиям, и не было какой-то общей консолидации.

Мы видим в рамках Консорциума, что российских робототехников необходимо объединить. Причем это не простое объединение, чтобы все жили в согласии, а создание определенных механизмов запуска работы робототехнических компаний, запуска процессов создания комплектующих. Необходимо выстроить производственные цепочки создания электродвигателей, редукторов, всевозможных датчиков, сенсоров, программного обеспечения.

В Консорциуме мы как раз занимаемся тем, чтобы структурировать отрасль и объединить разработчиков робототехники, ПО и компонентов в некий блок, который сделает наши продукты конкурентоспособными как на российском, так и на внешних дружественных рынках.

Для того, чтобы это все более эффективно функционировало, мы уже неоднократно предлагали и дальше будем работать над тем, чтобы в Минпромторге РФ был создан Департамент робототехники и компонентов, который мог бы четко и структурированно эти работы проводить.

Мы работаем в направлении структурирования нормативной базы. Проблема ведь еще в том, что у нас сейчас по факту нет ОКВЭДов, за которыми скрывалась бы разработка робототехники. Пока есть всего пять типов, но там везде промышленные роботы. Но есть ведь еще, например, сервисная робототехника, и в России ее гораздо больше видов, чем промышленной.

И здесь мы не должны упускать, что не может развиваться такая сложная отрасль без кадров. Нужно начинать работу со школы и даже с детского сада, заканчивая вузами и переподготовкой кадров, чтобы у человека было понимание, как программировать роботов, как взаимодействовать с ними, и чтобы не было боязни перед этой технологией.

Мы готовим целый ряд различных мероприятий вместе с федеральными органами исполнительной власти, а также с отдельными предприятиями, организовываем выставки и семинары. В частности, впервые в РФ сейчас собираем под одним «зонтиком» российских разработчиков компонентной базы робототехники в рамках «ЭкспоЭлектроники», чтобы показать, что отечественная робототехника жива и существует, что она развивается и с ней необходимо считаться, нужно обратить на нее внимание. И, собственно говоря, деловая программа «Сектора робототехники» на выставке как раз будет направлена на то, чтобы мы смогли донести свою позицию.

Беседовал Николай Алексеев

Фото: «НПО «Андроидная техника»