Жизнь после санкций

В этом году объявили о снятии экономических санкций с Исламской Республики Иран. Как такое событие повлияет на отношения России с этим государством, а также чего ждать от Ирана мировому сообществу, рассказали эксперты МГИМО и Института востоковедения РАН.

Напомним, санкции против Ирана были введены из-за обвинений в разработке ядерного оружия. Соответствующий указ подписал президент США Барак Обама, затем Европейский союз дал необходимые указания.

«Поскольку Иран выполнил обязательства, сегодня в соответствии с СВПД (Совместным всеобъемлющим планом действий) снимаются многосторонние экономические и финансовые санкции, связанные с иранской ядерной программой», — цитируют СМИ текст совместного заявления представителя Евросоюза по иностранным делам Федерики Могерини и министра иностранных дел Ирана Мохаммада Зарифа.

Чтобы понимать масштаб этого события не только для отдельно взятой страны, которая находилась под санкциями, но и для многих ее партнеров, нужно знать, как санкции отразились на экономическом положении Ирана. Страна потеряла значительные деньги, которые получала от продажи нефти и газа. Так, по данным на март 2013 года, по сравнению с 2012 годом (годом введения ограничений на поставку углеводородов в ЕС), Иран недополучил ровно половину доходов. В 2014 году снижение составило еще 10%. Порядка 160 млрд долларов с 2012 года таким образом потерял экспортер из-за введения санкций. ВВП страны в 2014 году снизился на 9% по сравнению с показателями до введения ограничений. Курс иранского риала по отношению к американскому доллару снизился практически в два раза. И экономика, которая могла бы вырасти, по оценке США, на 15–20%, стала характеризоваться падением показателей и высокой инфляцией.

По данным на март 2013 года, по сравнению с 2012 годом (годом введения ограничений на поставку углеводородов в ЕС), Иран недополучил ровно половину доходов от продажи нефти и газа. Теперь Иран снова может распоряжаться своими замороженными заграничными активами, а это порядка 100 млрд долларов

Доцент кафедры мировой экономики МГИМО, кандидат экономических наук Нина Мамедова отмечает, что отсутствие валютных поступлений очень серьезно сказалось на многих отраслях экономики Ирана.

«Особенность экономики Ирана была в том, что валютные поступления в бюджет главным образом базировались на экспорте сырой нефти. И это самая большая проблема, потому что значительную долю импорта Ирана составляли так называемые полуфабрикаты для промышленности. То есть сокращение продажи углеводородов непосредственно повлияло на отрасли, которые должны были стать экспортными. В первую очередь пострадало автомобилестроение, потому что не все компоненты производились внутри Ирана. Пострадала нефтехимия, потому что нужно было модернизировать соответствующие производства, а для этого необходимы закупки оборудования, но на них, в основном, и были наложены запреты, потому что их можно было расценивать как продукты двойного назначения. И что сделал Иран? Он всеми силами попытался провести серию реформ, чтобы развязать инициативу отечественного бизнеса, всячески привлекал иностранный капитал для того, чтобы увеличить экспортный потенциал страны за счет ненефтяного экспорта. И это удалось — он значительно вырос, хотя и не достиг объема нефтяного», — поясняет Нина Мамедова.

Потенциальных российско-иранских проектов много. Например, транспортные проекты. Мы их заморозили, а для Ирана они чрезвычайно важны, важны и для нас, потому что нам нельзя остаться в стороне от проекта «Новый Шелковый путь». Иран заинтересован, и об этом постоянно говорится на всех уровнях. А мы можем через эти проекты работать в Иране и по другим направлениям. Думаю, одним из векторов сотрудничества для нас может быть строительство и модернизация ТЭС, многие из имеющихся в Иране ТЭС построили именно мы. Конечно, мы думаем и о космосе, это вполне реальное направление — мы уже сотрудничали и сейчас можем вернуться к этому взаимодействию. Еще, например, важно совместное участие наших компаний в строительстве маршрутов вывода на газовом рынке. Целесообразно нашим компаниям — тому же «Газпрому» и его «дочкам» — участвовать в разработке газовых месторождений, а главное в транспортировке газа, таким образом определяя маршруты, которые не сталкивались бы с маршрутами вывода газа на мировые рынки Россией. В принципе, Иран заинтересован еще в расширении АЭС. Нина Мамедова, доцент кафедры мировой экономики МГИМО, кандидат экономических наук центра ОРКК

Теперь же Иран снова может распоряжаться своими замороженными заграничными активами, а это порядка 100 млрд долларов, и продавать углеводороды в Европу, пользоваться системой Swift и рассчитывать на помощь от иностранных государств в случае, если она потребуется. Кроме того, разрешены поставка оборудования и технологий для нефтяного сектора и иностранные инвестиции в него. Все это говорит о том, что за Иран среди его бывших и настоящих партнеров развернется настоящая конкурентная борьба.

«Вообще нужно сказать, что конкуренция за Иран уже началась раньше — в 2014–2015 годах, когда стало ясно, что иранская ядерная проблема будет решена. И уже тогда западноевропейские страны, а также Индия, Южная Корея и Япония активно «зашевелились». И Россия тоже. В течение этих двух лет было множество заседаний российско-иранских межправительственных комиссий, и они принимали огромное количество соглашений о намерениях практически по всем направлениям. Но, к сожалению, из них в реальные контракты воплотилось лишь незначительное количество», — объясняет профессор Владимир Сажин, старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН, доктор исторических наук.

Конкурентная борьба обещает быть острой, поскольку выгодное географическое расположение (между западом и востоком, севером и югом, выход к океану) делает Иран привлекательным партнером. К тому же это центр транспортных артерий, которые также идут с севера на юг, с запада на восток. В стране довольно развитая промышленная инфраструктура, высокообразованное население — на 1000 человек приходится больше студентов, чем в любой другой стране.

«Что сейчас нужно постсанкционному Ирану? Две главные вещи — огромные иностранные инвестиции, причем во все отрасли экономики, и высокие технологии, — поясняет Владимир Сажин. — Россия в том объеме, в котором нужно, пока Ирану дать требуемого не может — это ясно. Но в некоторых областях мы претендуем на успешную конкуренцию с западными странами, с Японией, с Китаем».

По словам профессора Сажина, среди конкурентных отраслей — некоторые направления нефтяной и нефтехимической отрасли, транспорт, прежде всего, железнодорожный. Ирану необходимо в ближайшее время модернизировать и электрифицировать систему железных дорог. Кроме того, привлекателен энергетический сектор. Россия традиционно строила ТЭС, а также возвела первую АЭС в Иране, и сейчас уже идут работы над двумя другими блоками в Бушере.

«Еще к этому могу прибавить космос, потому что Иран планирует запустить своего космонавта где-то в середине двадцатых годов, и Россия уже готова оказывать содействие. Кроме того, запускать большие геостационарные спутники в интересах Ирана — это тоже очень перспективное направление», — добавляет эксперт Института востоковедения.

Как считают специалисты, в самом выигрышном положении от отмены иранских санкций окажутся автомобильная и фармацевтическая промышленность. Экспортный потенциал Ирана в этих сферах оценивается в 2 млрд долларов в год. А объем иностранных инвестиций в Иран в ближайшие несколько лет может достичь 3,5 млрд долларов в год. Сможет ли Россия поучаствовать — пока остается вопросом.

Россия в сфере ядерной энергетики занимает одно из ведущих мест среди лидеров отрасли. Успешное завершение строительства и пуск первой очереди АЭС «Бушер» в Иране предопределило дальнейшее сотрудничество Росатома и Национального агентства по развитию атомной энергетики Ирана, в том числе и в виду строительства второй очереди станции. Что касается оружейной части ядерной программы Ирана, то ее реализация приостановлена в соответствии с международными решениями через ограничение глубины обогащения урана. В части перспективных направлений сотрудничества, кроме энергетики и сферы ВПК, можно выделить поставки российских зерновых как в сам Иран, так и транзитом в страны Магриба, а также взаимодействие в области транспорта и тяжелого машиностроения. В любом случае, какое бы направление сотрудничества мы не рассматривали, Иран старается зарекомендовать себя как надежный и понятный партнер, ориентирующийся на перспективу. Василий Веников, председатель комиссии МТПП по внешнеэкономическому сотрудничеству с партнерами в Иране

«Инвестиционное законодательство в Иране для иностранных компаний в значительной степени благоприятно. В нефтяной отрасли сейчас установлен новый порядок участия компаний, который, как мы надеемся, будет более благоприятен для нас, нежели тот, что был до этого», — отмечает Нина Мамедова.

Она также добавляет, что для российских инвесторов, в том числе для крупных компаний, связанных с инфраструктурными, нефтегазовыми проектами, было бы интересно вовлечение Ирана в китайский проект «Новый Шелковый путь».

«Китай очень серьезно рассматривает Иран чуть ли не главным ответвлением южного пути. Если раньше, когда мы говорили о «Новом Шелковом пути», мы делали акцент на Центральной Азии, то теперь это южный пояс вблизи Пакистана. Он может совместить различные транспортные пути — и железнодорожный, и автомобильный, и морской транспорт», — говорит эксперт.

В перспективы российских инвесторов не слишком верит Владимир Сажин.

«Инвестиционный климат очень благоприятный сейчас в Иране, но хватит ли у России средств для того, чтобы хотя бы обеспечить те проекты, которые уже обсуждали, — вопрос очень спорный. Как я понимаю, у России свободных денег сейчас мало. Но Ирану необходимы огромные инвестиции, только в нефтедобывающую промышленность требуется не меньше 200 млрд долларов. Но хватит ли у России средств для того, чтобы обеспечить те проекты, что сейчас есть?» — задается вопросом профессор.

Еще один тревожный для России момент: Иран планирует нарастить поставки нефти через полгода примерно на миллион баррелей. И это будет способствовать дальнейшему падению цен. Всемирный банк прогнозирует их снижение в течение 2016 года на 14%.

Таким образом, в условиях кризиса Россия должна предусмотреть не только возможность конкурировать с ЕС и Азией за партнерство Ирана, но и учесть, что в лице этого государства она получила еще одного соперника на рынке углеводородов. Несомненно перспективным эксперты видят лишь сотрудничество России и Ирана в оборонной сфере.

«В этом мы убедились во время недавнего визита министра обороны Ирана Хосейна Дехгана в Москву. Иранский рынок вооружений, как подсчитали специалисты, составляет где-то 13 млрд долларов, и Россия вполне может заполнить этот рынок своей военной техникой и вооружением. В этих отраслях, конечно, возможна очень удачная для России конкуренция с другими странами при правильно поставленной работе с Ираном», — заключает Владимир Сажин.

Нина Мамедова добавляет, что до снятия санкций Иран был одним из крупнейших покупателей продукции российской оборонной промышленности, поэтому РФ должна нацелиться на этот сегмент и отслеживать варианты сотрудничества.